…Служили у нас в гарнизоне три лейтенанта: Горшков, Макарычев и Соловей. Где-то в семидесятых ещё. Получили они как-то очередной отпуск. И решили вместе на юга махнуть.
А что? Ребята молодые, неженатые. Купили себе билеты. Ну, и надо это дело, конечно, обмыть. Короче, забурились в комнату к Соловью и загудели там. Аж, на целых три дня.
Вот уж ехать пора. А они никакие. Потом двое-то оклемались маленько, а третий, этот самый Соловей, вроде как в отключке. Они его будили-будили и так и эдак... Глядь а тот уже и не дышит. Помер оказывается. Представляешь?! Водки, наверное, обожрался…
Ну, эти, конечно, в шоке. С бодуна ничего сообразить не могут. Что делать? Куда бежать? Скорую вызывать? Звонят командиру части. Так, мол, и так, неувязочка вышла. А полкан им, вы что, кричит, охренели там совсем?! Соцсоревнование мне сорвать хотите?! Полк на первое место идёт по округу, через две недели подведение итогов, а вы мне тут такое ЧП? Да я вас за можай загоню, сукины дети. Да вы у меня землю жрать будете. Лейтенантами службу кончите, засранцы.
Они туда-сюда, ля-ля тополя... А он поорал-поорал, потом остыл маленько и говорит. В общем так, говорит, берите этого раздолбая и везите куда хотите. Не в части будто случилось. А в отпуске где-нибудь. Далеко. И чтоб я месяц про вас не слышал! И про алкоголика этого грёбаного… По возвращении - доложить! Выполняйте.
Ну ребята, говорят «есть!», а сами думают, как же его везти? Он же мёртвый. Тогда они берут его, значит, как был, в тренировочном костюме, под руки и - вперёд. Тащат, вроде - пьяный. Документы ему на всякий случай за пазуху пихнули…
Приходят на вокзал. Проводница их пускает без звука. А чего? Пьяный, обычное дело… Сели своём купе. А покойника пристроили у окна. Будто спит. Нормально всё.
Четвёртого пассажира в купе нету чего-то. Опоздал там, или как. Посидели они так посидели... Не по себе им… Покойник всё-таки, неприятно. Они тогда - в вагон-ресторан. Надо же боевого товарища помянуть. И там, конечно, нахрюкались капитально.
Пока товарищи офицеры культурно отдыхали, заходит на первой же остановке в их купе – четвёртый пассажир. С целой кучей чемоданов. Смотрит - человек кемарит у окна. Пассажир с ним поздоровался культурно. Тот молчит. Ну, пусть, вошедший думает, поспит парнишка малость, не буду его тревожить. И стал чемоданы свои распихивать. Все вроде распихал, а самый большой - не поместился. И он его, значит, решил на самую верхнюю полку затолкать, туда, где матрасы.
Заталкивал-заталкивал, да не удержал. И этот самый чемодан покойнику значит по башке - бамс! Тот на пол - брык! Лежит. Пассажир перепугался, кидается к нему. Глядь, а тот уж и не дышит. Пульса нет. Зрачки не реагируют. Ё-ка-лэ-мэ-нэ, думает. Я ведь его убил. Посадят теперь ни за что…
Куда деваться? Он возьми, да и выброси покойника в окошко. Пока никто не видел. Сам сидит, газетку вроде читает. Тут эти друзья возвращаются из ресторана. Обалдели. А где, спрашивают, наш товарищ?
Какой товарищ? А-а, который спал-то сидел? Да за сигаретами побежал. На предыдущей станции. И чего-то нету. Уж не отстал ли от поезда, боюсь?
У тех, понятно, шары на лоб. Но как не поверить? Вот же человек говорит. И трупа фактически нет. Значит правда. Жив Соловей. Ну, слава Богу! Отлегло у них.
А чего, думают, может он и в самом деле отживел на свежем воздухе? Не до конца, значит, окочурился. Они - опять в вагон-ресторан. Уже на радостях. И там, конечно, нахрюкались вторично А со следующей станции командиру телеграмму в часть, мол, ошибочка вышла, ваше благородие. Пациент скорее жив, чем мёртв. В общем, с соцсоревнованием все нормалёк.
|
