-Have you got a problem? - спросил он почему-то по-английски, наверное, был американским шпионом.
-No problem,- внушительно ответил Шурик.- Не видите, компаньеро, мы отдыхаем. Просьба не беспокоить. Спасибо. До свидания. Спокойной ночи.
Комендант пожал плечами и ушёл. А они заперли дверь на ключ и продолжили экзекуцию, но теперь уже стараясь не издавать громких звуков.
И в такой они при этом пришли экстаз как будто всю свою жизнь только того и ждали, чтоб какую ни на есть железяку взбутетенить. Сняли рубашки... Брюки... Вспотели... Устали. И решили перевести дух.
Шурик сказал: «Толяныч, а мы его ещё за прибавочную стоимость не мудохали. И за эту... как её? За пятичленку!"
-Как ты сказал? - вскинулся Толик.- Пятичленка? Постой, постой! Пятичленка... Пятичленка-расчленёнка... Да ведь это идея! Богатая идея! Ты Бакайкин хоть и мудак, а молодец местами! Ну, всё, теперь мы спасены! Сейчас, я всё устрою, не журысь, хлопче.
Он кое-как натянул одежду и выбежал за дверь крикнув: «Газетами пол застели. Застели газетами!" Шурик не выказав ни обиды, ни удивления схватил подшивку "Гранмы" и принялся выполнять приказ. Он полностью доверял другу, потому, что знал, Толяныч зря не скажет. Он всегда выход найдёт. Он такой...
Минут через двадцать Толик вернулся, держа в руках ножовку по металлу и пачку полотен. "Понял, чего я придумал? Нет, ну ты понял? Мы его сейчас распилим, суку. На мелкие кусочки. И разбросаем по всему парку. Ни одна сволочь не догадается. Надо только так сделать, чтобы невозможно было опознать. Сечёшь?"- возбуждённо зашептал он.
-Ну, ты ловок! - восхитился Бакайкин. - Фу, прямо от сердца отлегло. А то я уж думал всё, хана нам...
И они, не тратя зря времени, принялись за дело. Хлебнули на радостях рому по маленькой и принялись. И весело у них так пошло, споро. С прибаутками. С поминутными "пилите Шура, пилите!". С матюжками добродушными.
Сначала они ему лицо до неузнаваемости изуродовали. Нос отрезали, распилили глаза. Скальп сняли вместе с верхушкой черепа. Потом стали отделять саму голову.
Это оказалось делом непростым. Нормальному-то человеку шейку чикнуть одно удовольствие, а ведь этот же, надо только удумать, бородищу себе отрастил, козёл. Как старообрядец какой-нибудь. Намучились с ним ребята. Но, однако, сдюжили.
Теперь оставалось самое трудоёмкое - туловище располовинить. Оно хоть и пустое внутри, а всё равно работы много. Да и пилок осталось маловато. Решили немного передохнуть. Сели на диван.
А грязные как черти. Потные. В одних трусах. Морды в разводах, что у твоих индейцев. Весь пол в опилках. Окна закрыты для конспирации. Душно. А они сидят и курят.
Шурик говорит: «Вот сейчас зашёл бы кто! Из посольства! А?" - Типун тебе на язык! - Толик отвечает. - Если бы это кто-нибудь увидел, то уж и не знаю... Тут не политикой пахнет... Тут бери выше... Просто представить не могу... Кубинцы, те, наверное, в клочки бы разорвали. Они ж упёртые коммуняки... А наши... в дурдом упрячут скорей всего. Нет, не хватает у меня фантазии на такое... Ты вот только представь, что сейчас в дверь кто-нибудь постучит.
В этот момент в дверь постучали. Решительно так, твёрдо. Вот как будто с обыском пришли. Ну, у этих, конечно, всё упало. То есть такого ужаса они никогда больше в жизни не испытывали. Ни до, ни после.
Шурик кинулся расчленёнку под кровать запихивать. А Толик его больно за руку схватил. "Не шевелись. Мы спим. Умерли. Пусть что хотят думают. Педики мы! Ни за что не откроем. Хоть они дверь ломай". Затаились ребята. Не дышат.
|
