Утром лежу-сплю. Барабанит кто-то в дверь. «Открывай! Гестапо!». Встал в одних трусах, отпираю, глядь - Федя. «Ну, ты даёшь, - говорю, - ёлкин дед. Пораньше-то не мог? Ещё же магазины закрыты». «Ничего, - говорит, - я с вечера запасся». И достаёт два пузыря. «Ну, тогда, - говорю, - проходи, у меня как раз голова трещит после вчерашнего».
Сели. Я огурчиков солёненьких достал, колбаски ливерной порубил, хлебца чёрненького, занюхать... Всё путём. Приняли по лампадочке, поправились. Первая - колом, вторая - соколом. Чувствую, отпустило маленько. Захорошело.
Ещё, значит, по одной... Время ему выступать... Нет, смотрю, лоб наморщил, молчит чего-то. «Стоп, - себе думаю, - что-то здесь не то». А он ещё лафетник хлопнул и говорит: «Вот скажи, Серёга, как ты думаешь, кто я есть?»
-Кто, кто, - говорю, - конь в пальто. Чего привязался, ёлкин дед?
-Нет, - говорит, - ты не увиливай, отвечай честно.
-Ну, Федя, съел медведя, - говорю. - Идеальный друг и отличный товарищ. Чего тебе ещё сказать?
-Вот кого, - говорит, - я тебе напоминаю?
И повернулся, сначала в анфас, а потом в профиль.
-Фоторобот, - говорю, - напоминаешь на столбе. «Их разыскивает милиция». А он: «Дурак ты, - говорит, - боцман и шутки у тебя дурацкие. Сало-то в голове есть? Пошкворчи маленько».
Смотрю внимательнее. «Ну, - говорю, - шнобель у тебя здоровенный. На еврея смахиваешь. «Уже теплее» - говорит... Я смотрел-смотрел, ничего больше не вижу. «Что ж, - говорит, - с вами придурками делать? Ладно, сам скажу. Открою тебе великую тайну». «Валяй, - говорю, - раскалывайся».
|
